Эй, дурачок, постой! Постой, хотя нет - пиздуй, я подзабыл, что ты хуй и читаешь отстой, послушай текст мой простой, как борщ он густой, а твой - как хряк холостой, оболочка есть, а внутри пустой, выпей горький настой, сходи-ка в лес, обернись берестой!
Дуров прав. И Дуров - храбрый парень, потому что знал, что товарища Сталина у нас трогать нельзя, дети палачей и рабы со Стокгольмским синдромом затопчут. В этом споре Дурова о том, можно ли Сталина сравнивать с Гитлером, в споре с депутатом Валуевым и спецпропагандистом Минаевым, я - на стороне Дурова однозначно.
А ты? А ты вспомни.
Четыре утра. Звонок в твою дверь. Открываешь - на пороге трое. Фуражки с васильковыми околышами. За тобой пришли. Выкручивают руки, выволакивают во двор, сажают в воронок с надписью "ХЛЕБ", везут, обещая все объяснить, и через несколько часов, раздавив тебе каблуком сапога мошонку и выбив в беспамятстве какое-то признание, выводят в сырой тюремный двор и стреляют тебе в живот. Потом - ты еще жив - добивают. Твоим родителям говорят, что тебе дали десять лет без права переписки. И они еще десять лет верят, что тебя увидят.
Минаев, кликай "МНЕ НРАВИТСЯ"!
Тебе нечего жрать. Жрать тебе нечего, потому что приходят продотряды и все забирают, а кто с ними спорит, того за сараи отводят и из трехлинейки - в голову. Все зерно, которое ты думал сеять, отобрали. И нечего теперь жрать. И снова приходят продотряды. Чтобы отобрать то последнее, что удалось чудом сберечь. Без чего погибнешь. Из семерых твоих детей двое умерли от голода у тебя на руках, и одного, самого маленького, твоя жена сама придушила подушкой, потому что молока у нее нет, а он от голода визжал не переставая. Соседи, говорят, отмучавшегося малыша потихоньку скормили еще живым ребятишкам. Те спрашивали - откуда мясо - а мать плакала в голос. И ты думаешь: сможешь ты так или нет? И ты берешь в руки обрез, который еще с Первой Мировой остался, а сосед - вилы, и прогоняете паразитов. А через несколько месяцев на вас, крестьян, бросают блистательного маршала Тухачевского с кавалерией. Но чтобы зря на вас кавалерию не тратить, Тухачевский вас решает потравить ядовитыми газами. И пухнут, чернеют, задыхаются твои соседи. И сам ты подыхаешь. И все твои дети, которые чудом в голод уцелели.
Валуев, кликай "МНЕ НРАВИТСЯ"!
Ты - герой. Должен быть герой! Потому что удерживал эту чертову церковь сутки. Потому что четверых ты точно убил, а пятый пополз, подергиваясь, растягивая за собой ярко-красную широкую полосу, назад и провалился в свой окоп. Но ты не герой: некуда тебе было из этой церкви деться; попробуешь отойти - встретишь НКВД. У тебя - винтовка, у них - ППС. Срежут очередью и бросят кровью блевать. У тебя - своя служба, у них - своя. Гниды... Ваське, который с тобой вместе бок о бок последние два года, с соседней улицы, пуля в щеку попала, все зубы в крошку, кровь не остановить было. А потом фрицы миномет достали, накрыли все-таки, контузило. Пришел в себя - пощадили. Взяли в плен. А товарищ Сталин сказал: нет у нас военнопленных. И тебя - в концлагерь. Сформировали роту, из роты половина с голоду подохла, офицеров всех сразу в расход, и тех, кто правду сказал, и тех, кто врать пытался. Коммунистов прикладами забили. А ты - выжил. И бежал. Перешел линию фронта, к своим! Хотел дальше воевать! Гадам этим... А тебя - НКВД - раз... Такая служба. Зубы выбили. Хотели знать: вербовали фрицы тебя или нет. И - на всякий случай - на пятнадцать лет тебя в КОМИ АССР. В лагерь. Вышел - без зубов, без печени, без желудка. Без души. И потом сколько тебе осталось - десять лет, может - будешь мечтать доказать, что ты не виноват был. А они и не думали, что ты виноват. Они так, на всякий случай.
Минаев и Валуев, кликайте "МНЕ НРАВИТСЯ"!
Вы закрыли свои аккаунты "ВКонтакте", потому что Иосиф Виссарионович Сталин - не диктатор, не чудовище, не губитель миллионов жизней, не самый кошмарный и жестокий из правителей двадцатого века. Потому что товарищ Сталин - он ведь спас нашу страну.
Но тут-то, в Фейсбуке, вы можете поставить Сталину LIKE!
Лизните мумии!
Не он выиграл Великую Отечественную. Народ в ней победил. А он к народу - к своему собственному народу - относился - как к гвоздям, как к цементу, как к арматуре, как к дерьму.
Eyes Wide Open в чем-то лучше Somebody That I Used To Know, но я не уверен. Тем временем айпад в соседней комнате, под жопой теплое кресло, геометрия не выучена, борцевать в центр идти ссыкотно, потому что могут загрести раньше времени в вооруженные силы, а горло болит и мешает жить.
схему с попаданием в дневник по логину (через journal.php) сломали И рассинхрон при смене никнейма появился. В одних записях у человека один них, в других другой.
Думаю, никто не станет спорить с тем, что поиск -- основное занятие мыслящего существа. И единственное, что может замедлить или прекратить этот поиск -- смерть (чаще очень монотонная, чем стремительная, но всегда неотвратима). Осознание смертности должно, казалось бы, подстегивать человека. Но оно почему-то всех пугает, и люди не находят ничего лучше, чем умертвлять себя заочно и тем самым создавать иллюзию бессмертия (в форме вечной души, например, которая якобы выше всего материального), а тех немногих, кто смотрит страху в лицо, боится еще больше и по мере возможностей (которых у бесплотного духа, прямо скажем, маловато) стремится уничтожить хотя бы, опять же, в собственном сознании.
Как стать одним из этих живущих по-настоящему и справиться с возникающим давлением, я не знаю, но почему-то продолжаю верить, что смогу.